Вата

«Рос обычным ребёнком, как все дети. Школа, уроки, кружки, двор с друзьями. В детстве записывался в разные секции. И на балалайке играл, и в конструкторский кружок ходил, цирковой посещал. Много чего перепробовал, но как-то нигде не задерживался. Хотелось чем-то заниматься, но конкретно не понимал, чем. Ничего не цепляло. Да и в футбол попал чисто случайно. Как-то однажды друг позвал за компанию, ему одному скучно было ехать. Согласился. Нас посмотрели, приняли, и я начал ходить. Ну, потом как-то втянулся, понравилось и остановил свой выбор на футболе. Честно говоря, тогда не думал, что это будет на таком уровне, что стану профессиональным футболистом. Просто играл, потому что мне это нравилось, и поначалу не возникало мыслей о футбольном будущем.»

Душа человека, в отличие от его тела, приспособлена для жизни в разных мирах. Вот причина, отчего в мире сем она часто бунтует. Ей скучно, ей плохо, она не находит себе места, куда-то рвётся, стремится, чего-то вдруг возжелав невероятного, неведомого, невиданного, иного. А тело, как правило, за ней не поспевает. Если только это не цирк, не секс или не спорт. Но всё равно мир сей мешает телу угнаться за душой, вместить себя в безумие прекрасных и жутких её движений.

Сегодня Рынок, чудовищный и беспощадный, подыхая сам, дожирает всё же и русский и нерусский мир. А полвека назад наши великие поползновения к Иному пресекала Идеология, громоздкая плита почивших, разложившихся идей. Совершить какое-нибудь великое спонтанное Движение, отчего сотряслись бы основы и открылись пути, было либо невозможно, либо требовалось десятилетиями обосновывать такое действие согласно теориям карлы-марлы, рисуя схемы и чертежи, получая научные степени и обретая седых покровителей, уже почти обездвиженных.

Но спорт, как ни странно, и тогда и сейчас подавал и подаёт признаки жизни. Да, можно было открыть книгу и раствориться в иных мирах; уловить звуки музыки и следовать за ней... Люди пропадали в театрах, где хорошие актёры, подчас успешно, воплощали то и тех, кого и чего никогда не было или давно с нами нет. Но спорт, – о, спорт! Он сам по себе был свой собственный особый мир, – а также, конечно, как и теперь, он есть сублимация войны. И люди не менее плотно, чем театры, заполняли стадионы, ведь здесь уже никого не играли: каждый был сам собой, совокупностью уникальных талантов и черт. И здесь, на виду у болельщиков, исполненных любовью и ненавистью, живущих игрой, вживающихся в игроков, каждый на поле проживал какую-то свою особую полуторачасовую жизнь, в финале которой все они вместе переживали Победу, Поражение или Ничью.

( Collapse )

Есть интересная, можно сказать авангардная фотография тех времён из архива Александра Мостового:

Фотография хорошая: многое попало в кадр! По правую руку от Кулькова – защитник Чернышёв, Мостовой по прозвищу «Царь», Игорь Шалимов. Звёзды, великие люди! Хорошо отображена атмосфера места действия, видны памятники архитектуры, очаги природы и элементы застройки. Но сама композиция кадра подсказывает нам, кого на самом деле снимал фотограф, кто действительно будил его творческое вдохновние...

( Collapse )

Липа поседела, Джил,
или просто пожелтела.
Липа растеряла пыл.
Скоро будет мир из мела.

Ночью будет чёрным, ложным,
днём – невозмутимо бел,
будет таять снежный мел
на губах, пока возможно.

Будет он врастать, как ствол,
из небесной перспективы
в землю нашу – нищ и гол.
Там, где все у Бога живы,

даже вредные кроты,
их сестрёнки и золовки –
облетевшие цветы
подняли свои головки,

выпускают лепестки,
светят мёртвым, точно солнце,
выскользнув из-под руки,
плещутся на дне колодца,

жидким золотом горят,
выливаются наружу,
словно просятся назад
человеческие души.

Липа облетает, Джил,
в чистом поле, в чистом поле
ходит, бедная, на воле
меж отеческих могил.


источник

Когда везде и всюду
Неверные сердца,
Один с Тобой пребуду
До самого конца.
Замучен был безвинно
Ты по моей вине;
С Тобою воедино
Отрадно слиться мне.
Я плачу, вспоминая,
Как прервана была
И жизнь Твоя земная,
И вечная хвала.
Ты верен был святыне.
Начало всех начал.
Любовь забыта ныне,
Твой подвиг отзвучал.

Во мраке свет затерян,
Измучены сердца,
Всем, кто Тебе не верен,
Ты верен до конца.
Уличены в измене
Среди вселенских смут,
Они Твои колени,
Как дети, обоймут.

Твоим хотел я зваться,
И я тебя постиг.
Нельзя мне расставаться
С Тобою ни на миг.
Открыл Ты мне объятья,
Ты внял моей мольбе;
Придут со мною братья
В объятия к Тебе.