Вата

Он просто заказал картину цеху
художников; являлся ли Христос,
ему в земном пути даруя веху,
и, посулив небесную утеху,
молился ли епископ с ним – вопрос.

Быть может, вправду верующим рос
он, чтоб смиренно преклонить колени,
себя своей навязывая тени,
и собственный свой стан вне злобы дня
взнуздать, как норовистого коня.

Пусть посещением невероятным
мы смущены, пусть не закреплено
свидетельством оно неоднократным,
видение бывает благодатным,
само в себя при нас углублено.

Грешный Запад и Святая Русь
Запад избрал для себя предопределение закона; Святая Русь – царство благодати, которую "нам не дано предугадать"(Тютчев).
(Из книги "Так говорил Чудотворцев")

Магия чёрная и белая
Белая магия – участие в творении, чёрная магия – подмена бытия.
(Из книги "Креациология")

Писаная порча
Когда ещё помнят грамоту, но уже не умеют читать, всё, что произносится вслух, – заклинание, а всё, что пишется, – наведение порчи.
(Из книги "Так говорил Чудотворцев")

Секрет сонета
Сонет – лабиринт удвоений. В катренах удваиваются четыре стороны света, в терцетах три пространства по вертикали: мир небесный, мир поднебесный и мир подземный. Сонет в целом удваивает число семь: сумму земных измерений по горизонтали и по вертикали. Мироздание удваивается в сонете, свидетельствуя: нет другого выхода, кроме выхода в беспредельное.
(Из книги "Проблески")


стихира

via chern_molnija

Я мог бы рассказать тебе подробно
мой сон со всею правдой неудобной,
про виды желтой комнаты, про то,
как бродит с тихим шорохом пальто
в очках, с портфелем, и за стол садится,
и ручка пишет на листке сама:
"Мой милый друг, ты не сошел с ума,
здесь всё взаправду, а не то, что снится,
в полях между безвременьем и тьмой
есть станция почтовая, смотритель
ее покрасил краскою одной,
а сам исчез, оставив черный китель,
а ты наверно думал, что пальто.
Знакомы будем – я фантом, никто,
садись к столу, ночевка будет долгой,
сыграем, кто к безносой и убогой
отправится на каменное дно,
вот кости – но пустой рукав не трогай,
давно истлело черное сукно,
коснешься – и рассыпется оно".
Я мог бы рассказать тебе подробно
про явь, про сны, да на дворе зима,
и скоро снова наметет сугробы,
и чистить снег. Ты знаешь все сама.
Купи мне шапку. Просто шапку, чтобы
я мог ее торжественно носить,
и не тверди мне о любви до гроба,
я в гроб не верю. Нету, может быть,
ни гроба, и ни дна, и ни покрышки,
а просто Бог возьмет меня подмышки,
как пьяного – могучий верный друг,
и отнесет куда-нибудь, где звук
столь чуден, что сказать я не умею,
и там я наконец-то протрезвею,
Его глазами посмотрев вокруг.

«Волшебная лампа Аладдина» – первая книга, которую я прочитал про себя, узнав, кто такой джинн, а, встретив поэта, Мухаммед воскликнул: «Да сохранит меня Аллах от джинна, который в тебе». Потом за годом год я перечитывал историю Робинзона Крузо, открывшего Бога на необитаемом острове. Читал я и «Приключения Гекльберри Финна», чувствовавшего себя свободным лишь на плоту. И наконец до меня дошли слова: «Я был один в моём раю, и кто-то звал меня Адамом» (Фёдор Сологуб).


Разумеется, это личное. В точности описан круг моего детского чтения.